Мы часто едим, чтобы пережить или заглушить чувства — это уже всем хорошо известно. Настолько, что не осталось ни одной фитнесс-программы, ни одного журнала с рекомендациями диетологов, которые бы в ситуации, когда вы тянетесь заесть неприятный разговор или разочаровывающее событие, не предлагали вам вместо этого прогуляться или принять пенную ванну. Мне иногда кажется, что пенная ванна видится фитнес-тренерам и диетологам основным психологическим инструментом в борьбе с эмоциональным перееданием, этаким секретным оружием. Как в Англии — чашка чая. В любой непонятной ситуации — принимай пенную ванну. Будешь благополучен и радостен.
Несмотря на отсутствие перебоев с поставками пены для ванн, людей, заедающих эмоции, не становится меньше. Почему так? Почему перевести язык эмоций на язык еды удается достаточно легко, а наоборот — не получается? Кто виноват и что делать?
Слишком сильные эмоции
Нередко люди убеждены, что эмоции, которые они контролируют с помощью еды, настолько разрушительны, что если хотя бы раз выпустить их наружу, то они разрушат все вокруг. Любому специалисту, работающему с эмоциональным перееданием, знаком этот волнующий миг, когда клиент, наконец, обнаруживает в себе тщательно упакованный в жировые складки гнев, обиду, разочарование. Казалось бы, вот он. момент истины: выпускай гнев наружу и проблема решена! Не тут-то было. Раз за разом при попытке помочь клиенту выразить глубоко запрятанные чувства приходится сталкиваться с интенсивным сопротивлением и.. усилением заедания.
Чем глубже спрятано переживание, чем меньше у человека практического опыта его выражения, тем более разрушительным оно будет казаться.
Анне была как раз из таких клиенток. Ей было 38 лет, и основу ее ожирения составлял гнев. С раннего детства она изучила науку молчать и улыбаться, опускать ресницы и застенчиво благодарить: ее любили на работе, ее обожали соседи, ей было легко привлекать к себе людей и нравиться, настолько безобидной и легкой в общении она казалась. Когда я опаздывала на сессию, она улыбалась и спрашивала, не хочу ли я сначала выпить чаю — я ведь так запыхалась.
Чаю я не хотела — я хотела понять, почему она не сердится. Как часто бывает в работе с лишним весом, ключевыми для понимания ее состояния оказались сессии, посвященные ее взаимоотношениями с матерью, научившей ее быть милой и молчаливой, и отцом, не переносившим от детей ни малейшего несогласия, а уж тем более — критики. Анне удалось нащупать и признать этот гнев, но… ничего не произошло. “Я боюсь, что если начну выражать его, я просто разрушу все вокруг”, — призналась она. “Мне намного проще и безопаснее придавливать его едой и снова улыбаться. Это не трудно, не больно — я привыкла”.
Мы бились с гневом Анне несколько сессий, он продолжал смеяться над моими терапевтичпескими усилиями и вылезать не желал. Не помогло все то, что помогало обычно — уроки тайбо не доставили Анне удовольствия, она чувствовала себя слишком уставшей и истощенной, работа с фигурами матери и отца тоже не принесла облегчения — Анне, как зачарованная принцесса, постоянно пребывала в полусонном. очень спокойном, объевшемся состоянии, позволявшем ей молчать и улыбаться сквозь опущенные ресницы. Основу этого состояния составляли огромные количества еды, которую она научилась потреблять превентивно — чтобы у чувств не было ни одного шанса появиться на поверхности.
Любой телесный контакт с клиентом — это всегда очень спорная и рискованная штука, нужно очень хорошо осознавать, зачем ты это делаешь, и действительно ли профит превышает риски.
В этом случае мне показалось, что терять нечего. Я подошла к Анне, попросила ее встать и ударить меня по руке. Мне пришлось долго ее уговаривать, протянув к ней ладони — она сопротивлялась, слабо, но настойчиво. Наконец, она несильно шлепнула меня по ладони. “Я ничего не чувствую,” — сказала я. “Я хочу ощутить твою силу, бей”. Она стукнула сильнее. Я еще раз попросила ее собраться и ударить сильнее. Третий удар был уже больше похож на удар — мою руку отбросило вниз, на ладони появился след. Анне следила за мной тревожным взглядом. “Знаешь,” — сказала я ей, помолчав, “по силе удара это примерно треть от удара футбольным мячом моего сына, нечаянно стукнувшим меня по ноге. И четверть — от удара картонным кубиком, наполненным железными шайбами. Знаешь что? Я не разрушусь от твоего удара. Я — намного прочнее. Ты не можешь разрушить меня, Анне — ты даже не можешь меня повредить — смотри. след твоей руки уже прошел”.
Этот реальный опыт оказался важнее многочасовых рассказов о том, что эмоции сильны, но редко разрушительны, и главное — они преходящи.
Если вам знаком страх, что ваши эмоции столь сильны, что, будучи выраженными вовне, сметут с лица земли все подобно тайфуну, сделайте следующее упражнение. Возьмите теннисный мяч, или любой другой упругий и небьющийся предмет, и швырните его что есть силы о стену. О стену, которую вам не жалко. Вложите всю силу в удар. Мяч отскочит, на стене останется, вероятно, небольшой след. Это — то, как работают наши эмоции, достигая пика. Они могут оставить след, но не разрушить. Больше всего эмоция похожа на морскую волну: достигнув пика, ее интенсивность начинает спадать. Будучи выраженной, и выраженной адресно (“Я так злюсь, что готова просто разорвать первого встречного!!!”), эмоция ослабевает. Об этом эффекте психотерапии было известно всегда, но долго не было понятно почему, пока, наконец, нейронаука не подтвердила экспериментально, что вербальное определение эмоции резко ослабляет эмоциональное напряжение — это зарегистрировано с помощью МРТ мозга.
Почему же не срабатывает рекомендация “принять пенную ванну”? Потому что, выбрав подобный отвлекающий маневр, вы предпринимаете попытку контроля компульсивного поведения без понимания смысла вашего компульсивного действия. Вы отказываетесь думать о том, зачем вы сейчас тянетесь к еде, вы пытаетесь просто заместить нежелательное действие. Так мама, желая отвлечь ребенка от засовывания пальца в розетку, сует ему в руку первую попавшуюся игрушку. Что делает ребенок? Швыряет игрушку, возмущенно орет и снова тянется к розетке. Вот поэтому это и не срабатывает.
Значит ли это, что нельзя пользоваться отвлекающими маневрами? Можно, но — осознанно. Что это означает?
Вы осознаете, что испытываете интенсивные эмоции (гнев, печаль, разочарование, обиду), которые обычно исцеляете едой. Вы МОЖЕТЕ выбрать еду, и МОЖЕТЕ выбрать практику толерантности. “Толерантность” в данном контексте означает, что вы решаете вытерпеть и дождаться момента. когда интенсивность эмоции спадет. Если вы выбираете еду — все понятно. Самое важное здесь — не бранить и не корить себя за этот выбор. Как только вы предоставляете себе свободу заедать эмоции наравне с другими опциями, количество заеданий становится меньше.
Итак, что еще можно сделать с эмоцией, если не заесть? Для ответа на этот вопрос нам понадобится выполнить несколько упражнений.
Упражнение “Список моих позитивных стимулов”.
Это очень простое и широко известное упражнение. У французской писательницы Анны Гавальда, в романе “Я ее любил, Я его любила”, посвященном любовникам, которым не суждено было быть вместе, есть неожиданно пронзительное его описание. Героиня сидит в гостинице и пишет подряд все то, что они могли бы делать, если бы были вместе — это список моментов счастья, которые уже никогда не произойдут.
“— Кому это ты пишешь? — спросил я, заглядывая ей через плечо.
— Тебе.
— Мне?
«Она меня бросает», — промелькнуло у меня в голове, и мне сразу стало плохо.
— Что с тобой? Ты ужасно бледный. Тебе нехорошо?
— Почему ты мне пишешь?
— Вообще-то это даже не тебе, я просто пишу, чем бы мне хотелось с тобой заняться…
Исписанные листки валялись повсюду — у ее ног, на кровати. Я взял один наугад:
…ездить на пикник, спать после обеда на берегу реки, есть персики, креветки, круассаны, слипшийся рис, плавать, танцевать, покупать себе туфли, белье, духи, читать газету, глазеть на витрины, ездить на метро, следить за временем, пихать тебя в постели, чтобы ты подвинулся, стелить белье, ходить в Оперу, съездить в Бейрут, в Вену, посещать бега, ходить за покупками в супермаркет, готовить барбекю, злиться, потому что ты забыл уголь, чистить зубы одновременно с тобой, покупать тебе трусы, стричь газон, читать газету из-за твоего плеча, отнимать у тебя арахис, ходить по погребкам на Луаре и в Хантер-Вэлли тоже, идиотничать, трепаться, познакомить тебя с Мартой и Тино, собирать ежевику, готовить еду, съездить еще раз во Вьетнам, поносить сари, будить тебя, когда ты храпишь, сходить в зоопарк, на блошиный рынок, поехать в Париж, в Лондон, в Мелроуз, на Пикадилли, петь тебе песенки, бросить курить, попросить тебя постричь мне ногти, покупать посуду и всякую ненужную всячину, есть мороженое, смотреть на людей, выиграть у тебя в шахматы, слушать джаз, регги, танцевать мамбу и ча-ча-ча, скучать, капризничать, дуться, смеяться, щекотать тебя, приручить тебя, подыскать дом с видом на луг, где пасутся коровы, нагружать доверху тележки в супермаркетах, побелить потолок, сшить шторы, часами сидеть за столом с интересными людьми, дергать тебя за бородку, постричь тебе волосы, полоть сорняки, мыть машину, любоваться морем, перебирать барахло, звонить тебе снова и снова, ругаться, научиться вязать и связать тебе шарф, а потом распустить это уродство, подбирать бездомных кошек, собак, попугаев, слонов, брать напрокат велосипеды и не кататься на них, валяться в гамаке, перечитывать бабушкины комиксы 30-х годов, перебирать платья Сюзи, пить в тенечке «Маргариту», жульничать, научиться гладить утюгом, выбросить утюг в окно, петь под дождем, сбегать от туристов, напиться, выложить тебе все начистоту, а потом вспомнить, что этого делать нельзя, слушать тебя, держать тебя за руку, подобрать утюг, слушать песни, ставить будильник, забывать чемоданы, остановиться на бегу, выбрасывать мусор, спрашивать, любишь ли ты меня по-прежнему, ссориться с соседкой, рассказывать тебе о моем детстве в Бахрейне, описывать перстни моей няньки, запах хны и шариков амбры, делать наклейки для банок с вареньем…
И все в том же духе страница за страницей. Страница за страницей. Я перечислил тебе, что пришло в голову, что вспомнил. Это было невероятно.”
Самое важное в этом эпизоде — то, что героиня точно знает: каждое из этих действий является отдельным моментом счастья. А сколько таких моментов у вас? Моментов, когда вы наиболее полно ощущаете себя живым человеком, когда наиболее важным становится не результат ваших действий, а процесс, в котором вы находитесь? И что это за действия?
Этот список — всегда очень индивидуален, потому что он и есть отражение вашей индивидуальности. Вы можете испытывать счастье, когда печете пирог с детьми, или. наоборот, жварите бифшеткс в полном одиночестве, гладите собаку или наблюдаете за тем, как она радостно носится в лесу, когда собираете грибы ранним утром в Псковской области или вдыхаете аромат нового шелкового платьяч, которое даже еще не купили. потолму что оно бьезответственно жорогое. но уже мысленно повесили себе в шкаф, и обнюхиваете, как свое… Погружаясь в теплую ароматную ванну (снова эта ванна!), взбираясь на вершину горы и обливаясь потом, слетая с вершины горы на сноуборде и замирая от ужаса или ложась вечером в постель на изумительно свежее, хрустящее белье.
Составьте такой список для себя, и пусть он будет как можено более длинным. Только не жульничайте — если записанные на этом листке действия на самом деле не очень вас радуют, хотя должны, чуда не случится и использовать их в работе с собой не получится.
Упражнение “Моя карта эмоций”.
Начну с очень короткого экскурса в историю психологии. Роберт Плутчик — американский психолог, от исследований суицида и насилия перешедший к исследованиям человеческих эмоций и защитных механизмов личности.
Плутчик пытался классифицировать эмоции и описать защитные мезанизмы, и в итоге создал “Опросник жизненных стилей Плутчика-Келлермана”, позволяющий описать, какими именно защитами пользуется человек в тех или иных жизненных ситуациях. Опросник переведене на русский язык, найти его и пройти можно, например, тут:
http://psycabi.net/testy/310-oprosnik-p
Самым же основным достижением Плутчика считается разработка Трехмерной модели эмоций и Колесо эмоций — описание эмоциональных градаций по интенсивности и другихм параметрам.
Колесо эмоций выглядит так:
Вот это самое колесо мы с вами распечатываем, желательно размером как минимум на лист формата А4. И вешаем у себя перед носом, можно прямо над рабочим сторлом. Если коллеги спросят, что это за фиговина у вас висит, смело отвечайте, что вы проходите обучение, как регулировать и контролировать свои эмоции по специальной методике (что правда), и через четверть часа вокруг вас соберутся страждущие и заинтересованные, которые захотят к вам присоединиться.
А далее все еще проще. Помните, в фильмах советских времен у важных людей, занимавшихся стратегий и плагнированием, в кабинетах всегда висели карты с флажками? Именно такую карту мы и будем создавать.
Наклеиваем Колесо эмоций на что-нибудь не очень твердое — рыхлый картон, например. И каждый раз, испытывая сильную эмоцию, пытаемся найти ее на колесе и отметить, воткнув в нужное поле, например. зубочистку.
Через примерно 3-4 недели такой работы вы поймете, какие именно эмоции чаще всего переживаете, а также отточите навык их именования — и уже одного этого достаточно, чтобы эмоции стали более регулируемыми.
Упражнение “Признание и отвлечение”.
Теперь мы готовы, собственно, приступить к работе по переживанию эмоций другими способами, чем заедание. Если вас захватывает то или иное переживание, попробуйте выполнить следующие шаги:
Именуем эмоцию. Если это смесь из некольких переживаний. постарайтесь выбрать основополагающее, определяющее ваше плохое самочувствие.
Стараемся определить, насколько ваша эмоция сильна. Возможно, ее интенсивность так велика, что вам понадобится “отвлечение”.
Выбираем то отвлечение, которое сейчас вам наиболее по душе, которое наиболее органично подходит к этой ситуации и к этим эмоциям. Если у вас уже есть список из предыдущего упражнения — заглядываем в этот список и выбираем.
Что при этом происходит? Вы полностью осознаете и признаете. что эмоция есть, ее интенсивность велика настолько, что вы вынуждены “разбавить” ее чем-то приятным. Вы говорите себе, что вернетесь к значению этого переживания тогда, когда будете психологически к этому способны — то есть, когда эмоция минет свой пик.
Классический, хотя и не совсем корректный пример — рекомендация выйти в другое помещение и сделать несколько интенсивных физических упражнений в момент ссоры, когда вас “душит гнев”. Через 15-20 минут пик гнева проходит, и вы, все еще злясь, тем не менее обретаете способность разговаривать о том, что вас так разозлило.
Никаких эмоций, или Пирожные и Пустота
Нередко человек, явно переедающий, не.может обнаружить очевидных эмоций, приводящих его к холодильнику. Самое пристальное самоисследование не приводит его никуда. кроме как во внутреннюю пустоту, столь огромную, что нужно заполнять ее коллосальными объемами пищи.
“Я — не эмоциональный едок”, — говорят такие люди на группах. “То, что вы рассказываеет. не относится ко мне. Я не чувуствую гнева, досады или раздражения… Я вообще мало и редко что-либо чувствую, кроме пустоты”.
Связь переедания и алекситимии — психической особенности, благодаря которой люди неспособны распознавать и называть собствекнные чувства — была замечена давно. Алекситимики — очень непростые клиенты в психотерапии, ведь там, где другие люди переживают эмоции, они либо не переживают ничего, либо демонстрируют телесные симптомы — головную боль, боль в животе, ломоту в спине.
Эксперимент, проведенный под руководством уже упоминавшейся Татьяны ван Стриен в Университете Наймегена (Нидерланды), подвтердил эту взаимосвязь. Группа испытиуемых, получивших высокие ьбаллы по Канадской шкале алекситимии, и контрольная группа с обычными, среднестатистическими значениями, были разделены на две половины. Одной половине сообщили, что им придется делать доклад перед важной комиссией (чтобы вызывать реакцию стресса), другим давали ощупывать нежные, мягкие кусочки ткани и меха (дабы привести ипсытуемых в спосокйное расположение духа). Далее им предлагали крекеры, якобы, чтобы оценить вкус — на самом деле оценивалось количество, которое съест участник. Испытуемые с алекситимией съхедали намного больше крекеров. чем испытуемые контрольной группы.
Что это означает? Для некоторых людей контакт с собственными эмоциями затруднен настолько, что им кажется, что у них вовсе нет никаких эмоций. В результате возникающие эмоциональные реакции они интерпретируют как сигналы голода и жажды, и при появлении эмоций — едят вместо того, чтобы переживать.
Проверить себя по Торонтской шкале алекситимии, использовыанной в этом эксперименте, можно здесь:http://psycabi.net/testy/269-test-na-ch
Запретные эмоции
Некоторые эмоции мы блокируем с помощью еды потому, что они имеют свойство запретных. Очень часто человека. словно козлика на восточном празднике козлодрания, раздирают на части совершенно противоположные переживания, одна часть которых приобретает статус запретных.
“Как я могу сердиться на мужа, если он так старается для всех нас? Он встает в 6 утра, чтобы выехать на работу, он берет работу на дом, чтобы вовремя вернуться вечером и успеть увидеть детей. Бьется, как рыба об лед, а в выходные ездит за продуктами и ухаживает за садом”, — говорила Лиза, 45-летняя домохозяйка, мать троих детей. Муж Лизы действительно “расшибался для семьи в лепешку”, что не мешало ему вести себя обесценивающе и высмеивать Лизу. когда она делилась с мужем планами и мечтами. Это обижало ее и вызывало гнев, но вот выразить свой гнев она совершенно не считала себя вправе — и поэтому ела. Обнаружив в терапии, что ее морбидное ожирение — следствие постоянно блокируемой обиды, она растерялась и испугалась. Выразить обиду было для нее немыслимо, а ее слабые попытки указать на то, что такое обращение ей неприятно, просто не замечались. Лиза считала, что она должна поддерживать мужа, рассказывая ему вечером об успехах и проделках детей, а не делиться тем, что чувствует себя обиженной. Размышляя об этом, Лиза в какой-то момент вспомнила, что детский опыт ее мужа не был ни теплым, ни поддерживающим. Ее свекры были холодными, доминантными, и игнорировать или высмеивать чувства сына было и оставалось для них нормальным. Она пришла к выводу, что ее муж чрезвычайно эмоционально уязвим, и смогла ощутить эмпатию и сопереживание по отношению к нему. То, что для нее изначально выглядело как нападение на ее мысли и идеи, оказалось защитой. Этот момент оказался прерпеломным в терапии Лизы — она не перестала чувствовать себя задетой. но перестала заедать это. Она оказалась способной принять и простить мужа. Стоит ли говорить, что и его “колючесть” в результате резко уменьшилась. Не могу отказать себе в удовольствии в который раз отметить, что, поскольку семья — это система, то изменение одного элемента системы приводит в движение ее всю.
Нередко запретными оказываются сексуальные или конкурентные переживания в адрес кого-то “неподходящего” — начальника, преподавателя, родственника. И здесь чрезвычайно важно вспомнить одну простую вещь: мысль не есть действие. В одной из серий прекрасного британского сериала “Аббатство Даунтон” есть очень эмоционально насыщенный эпизод, где леди Кора, отвечая на вопрос дочери, плохой ли та человек. раз ей в голову приходят ужасные мысли, говорит именно эти слова: “Мыслить не значит действовать. Плохие мысли есть у всех нас”.
И здесь напрашивается сравнение с легализацией звапретных продуктов. Интенсивность запретных эмоций снизится, если вы разрешите себе их иметь. Кокнурентные или сексуальные переживания совершенно естественны, а вот реализовывать их на практике или нет — это выбор, который человек совершает сознательно.
На склоне дня
Не существует никакого научного объяснения, почему вечером и ночью расстройства пищевого поведения обостряются. Тем не менее, это так. Нам всем известно, как легко сесть на диету прекрасным солнечным утром. Даже пасмурным, в общем, вполне реально. Мы просыпаемся, полные сил для нового дня, и совершенно, совершенно готовые начать новую жизнь. Чашка несладкого черного кофе, половинка грейпфрута, овсянка на воде — и к новым свершениям, новой фигуре! Неожиданности начинаются обычно в районе полудня. Неприятный емейл, раздраженный разговор на совещании, поехавшая петля на колготках, стерва Леночка из планового пришла в туфлях Prada, любимый уже полчаса не отвечает на две нежные смски, а Анна Петровна заболела и всю ее недоделанную работу в авральном порядке свалили на вас. Вы ощущаете, как начинаете закипать, сдерживаетесь, строите покерное лицо, раздраженно швыряете молчаливый телефон в сумку (“Где любимый, черти б его драли?!”), пытаетесь отвлечься, пролистав ленту на Фейсбуке, но раздражаетесь еще больше, прочитав три поста подряд о сегодняшней солнечной погоде и просмотрев сюсипусечные фотографии упитанных младенцев от подруг, сидящих в декрете, когда вы вкалываете тут, как проклятая (как вариант — просмотрев “туалетолуки” ухоженных, отвратительно стройных приятельниц на каблуках, у которых хватает времени на кофе и макияж, потому что у них нет двоих маленьких детей, один из которых гриппует, а второй в данный момент берет штурмом кастрюльный шкаф на кухне).
И вот, наконец, вы выдыхаете: “Все, я не могу, я устала. я хочу кофе”. И диета идет в том же направлении, что и стерва Леночка, и больная Анна Петровна, и негодяй любимый, до сих пор не ответивший на смс.
Нет человека, вне зависимости от пола, которому эта ситуация не была бы знакома. Что при этом происходит?
Большинство женщин и некоторое количество мужчин, испытывая фрустрацию от перегрузки, не ощущают себя вправе остановиться и отдохнуть. Это происходит потому, что в детстве их все время подгоняли, учили “ценить каждую минуту”, не “сидеть без дела”. “Что ты шляешься, займись делом! Перестань слоняться! Поторопись!”. Как только такие люди оказываются “без дела”, их обуревает нешуточная тревога. Эта тревога говорит голосами родителей иди других значимых взрослых — учитиелей, бабушек и дедушек. спортивных тренеров — нельзя не делать НИЧЕГО. Между тем, делать ничего — это крайне важная функция нашей психики, дающая нам ресурс для продолжения интенсивных занятий. В своей время гениальный русский педагог Симон Соловейчик прорводил эксперимент, прося детей мониторить все, что они делают в течение дня — и записывать, меняя вид деятельности каждый час. В каждом из этих списков Соловейчик обнаруживал пункт, в рамках которого участник эксперимента как раз “делал ничего” — мечтал, слонялся из ушла в угол, скучал. Соловейчик сделал вывод, что человеку, напряженно занятому умственной деятельностью, в течение дня, такой отрезок времени насущно необходим — а если человек занят физической деятельностью, к каковой относится работа на экскаваторе-погрузчике, укладка шпал и воспитание детей, так и тем более.
Что же происходит, когда взрослые не дают ребенку вдоволь “послоняться”? Выход находится. Очень быстро дети понимают, что просто сидеть — нельзя, но вот сидеть с тарелкой, бутербюродом или чашкой чаю — очень даже можно! Единственный легитимный способ остановиться и прекратить работу — это “сесть поесть”! И поскольку к вечеру утомление обычно нарастает, а количество дел не уменьшается, остановиться и поесть оказывается вполне работающей стратегией.
Есть и другая причина. Вечер — то самое время, когда обостряются наши внутренние психологические конфликты. День, с его бесконечной каруселью мелких, но требюущих внимания событий. отвлекает нас от происходящего внутри нас самих. Вечером мы возвращаемся, чтобы оказаться лицом к лицу с нашими проблемами. Пустой квартирой с двумя кошками, в которой так и не завелось никакого мужа. Больным отцом, требующим всего нашего внимания. Незавершенным высшим образованием, не так развивающейся карьерой, денежными проблемами, ссорами с партнером, сложностями с детьми, деньгами…
Пика эти переживания достигают при отходе ко сну. Чтобы заснуть, необходимо какое-то время находиться в состоянии “внутренней тишины”, когда впечатления дня и тревожные мысли не беспокоят. Если же уснуть из-за них не удается, ночной визит к холодильнику становится логичным и опять-таки работающим способом перестать переживать и все-таки уснуть.
Травматические переживания
Довольно большая часть эмоцмональных едоков едят, чтобы заглушить травматические переживания. Огромное количество женщин, переживших в детстве и подростковом возрасте сексуальное злоупотребление, оказавшись в ситуации, когда их использовали для удовлетворения чьих-то сексуальных потребностей или сексуального интереса, используют не только еду, как смягчающую переживания защиту, но и образуюзийся в результате переедания лишний вес, как способ стать невидимками.
В нашей культуре полные люди — это люди-невидимки. Их не существует. Их не увидишь в рекламе, на страницах глянцевых журналов, на них не заглядываются в кафе и на улицах, им не улыбаются продавцы в магазинах одежды.
Лишний вес превосходно защищает от злоупотреблений в будущем — и его обладатель (среди мужчин такие случаи тоже встречаются и далеко не так редки, как принято думать) обнаруживает, что, несмотря на искреннее сознательное желание похудеть, идея потери веса вызывает огромную бессознательную тревогу и сопротивление. Жир — это барьер, защищающий от чужих взглядов, прикосновений, посягательств. Но не только.
Жертвы сексуального абьюза — очень часто дети, внимания которым уделяли недостаточно. Таких эмоционально заброшенных детей очень легко сделать жертвой злоупотребления. сулящего хоть аккое-то внимание. Нередко жертвы насилия в детстве толстеют, чтобы, защищая внутреннего Ребенка, одновременно занимать больше места, заявлять о себе с помощью размеров тела, не позволять себя игнорировать.
Одна из основных проблем любых диетических программ в том, что они подталкивают людей полностью игнорировать собственные психологиечские мотивы, делать вид, что их не существует. Совсем недавно увидела призыв одной из них, чрезвычайно популярной и активно продвигаемой в России: “В любой непонятной ситуации — приседай! Ситуация, может, и не проясниться, а накачанная попа тебе никогда не помешает”. Не правда ли. замечательно? Акцент смещается и на физическую привлекательность (проблема не решится, но станешь красивее, то есть, в современном понимании, сможешь посредством этого решать все проблемы), и на избегание как способ решения проблемы (вместо того, чтобы проживать эмоцию, просто сделай вид, что ее нет — приседай!).
Беда в том, что эмоция при этом никуда не исчезает, а продолжает влиять на нашу жизнь из сферы бессознательного. Единственный выход — проживать собственные эмоции по мере того, как в процессе изменений, которые вы переживаете, работая с собой, возрастает способность регулировать их интенсивность.
http://svetlyachok.livejournal.com/620042.html
Рекомендуем прочитать:
Опубликовано: 10 декабря 2013г.